В первой части таинственный суперстрелок Сабата расстраивает козни грабителей и покрывающих их отцов небольшого городка. Во второй помогает мексиканским повстанцам ограбить свирепого австрийского полковника. В третьей – разделывается с бандой фальшивомонетчиков, опять же с отцами города во главе. В каждой серии выдержана схема : Сабата появляется из ниоткуда, быстро обзаводится очень своеобразными помощниками, находит старого и жуликоватого приятеля себя на уме, потом расправляется с многочисленными убийцами (в первой части они тоже очень своеобразные). Паролини (он же Фрэнк Креймер, автор многих спагетти-вестернов, но достигший наибольшего успеха именно с этой трилогией) выбрал правильный подход. Он не пытается придать серьёзности и многозначительности своим работам. Излишества и чрезмерности спагетти-вестерна доводятся им до комиксовой преувеличенности с некоторым сюрреалистическим оттенком, а динамика, изобретательность и самоирония помогают завладеть вниманием и не отпускать его до конца фильма. Конечно, надо знать и хоть немного любить спагетти-вестерны, чтобы получить удовольствие от игры Паролини с клише жанра, но если принимать его правила, то фильмы о Сабате очень понравятся.
Логика и тому подобные излишества классического вестерна отметаются Паролини за ненадобностью. Ему важнее поизобретательнее выстроить визуальную сторону, чтобы схватки были поэкстравагантнее (взрываются и стреляют любые предметы), а промежутки между ними заполнялись остроумными диалогами. Герои тоже скорее из комиксов, чем с реального Дикого Запада. Сам Сабата, загадочный человек в чёрном, стреляющий из всего, что попадётся в руки. Кроме того : ножеметатель с ножами в воротнике, индеец-акробат, передвигающийся по крышам; забитый матерью наёмник, подверженный необъяснимым приступам смеха, в начале которых он предупреждает жертву «когда я кончу смеяться, ты умрёшь»; простуженный убийца «патер Браун» (ау, Гилберт Кит) с пистолетом в носовом платке; немой революционер, посылающий во врагов пули ногами…хватит, пожалуй. Итак ясно, что самопародийный эффект достигается изрядный.
Эту самопародийность очень точно чувствует Ван Клиф, превосходный, но недооценённый актёр, в чём-то, может, и уступающий Иствуду, но не в самоиронии. Бриннер играет более серьёзно, но картины не портит. Ещё было интересно в «Адиос, Сабата» обнаружить большого друга Советского Союза Дина Рида в роли приятеля-проходимца. Сыграл он, правда, не очень-то.
Что всегда на уровне в итальянских вестернах, так это музыка. Трилогия «Сабата» не исключение, Марчелло Джомбини (первая и третья части) и Бруно Николаи (Вторая) снабдили фильмы отличной звуковой дорожкой, что ж, не Морриконе единым. Заглавная тема первой серии «Ehi, amico…c’e Sabata hai chiuso” в памяти застревает не хуже любого шедевра от великого Эннио.
Словом, для поклонников спагетти-вестернов, уже посмотревших всего Леоне, фильмы о Сабате – то, что нужно. Серии примерно на одном уровне, третья чуть послабее. Паролини там уж очень подчёркивает пародийность, сваливаясь порой в чрезмерное комикование. Хотя именно третья открывается великолепным сюрреалистическим прологом – «несерьёзной» (что не сразу становится ясным) перестрелкой в цирке с жертвами, падающими в заранее приготовленный гробы и с жюри, вычёркивающим проигравших.
И напоследок. Разговор о спагетти-вестернах сейчас неизменно выруливает на Тарантино, но в случае с «Сабатой» я бы другого режиссёра вспомнил. Сегодня так умело доводить клише «Экшн» до комиксовой абсурдности, выдерживая высокий уровень всего фильма, лучше всех умеет Роберт Родригез. Его связь с Паролини легко проследить. Ведь именно из «Сабаты» позаимствована идея о стреляющих музыкальных инструментах. Ведь во вселенной спагетти-вестерна действует правило : если в начале фильма персонаж играет на банджо, то потом он непременно из него выстрелит.